СКАЗКИ ПУТЕЙ ИНЫХ.....
Здравствуйте. Вы можете засомневаться в реальности того, что здесь написано, но не стоит. Это также реально, как моё или Ваше существование. Я пишу всё это специально для Вас. Меня, в общем-то, не интересует мнение тех, кто найдёт эту рукопись смешной, и Вам я их слушать не советую. Читайте, и быть может, если Ваша душа встрепенётся, найдя в этих строчках что-то родное, нам будет о чём поговорить при встрече.
Путь к себе – путь Домой.
«Я не буду таким, как ты. Я не буду драться»
- Ну, ты, чё, типа, как девчонка…
- Пацаны, - голос был сильно уставшим, - я из аптеки иду, у меня мать больная…
«Подействовало, даже странно, а есть ведь и у них что-то святое», - троица как-то растерялась, расступаясь, «пацаны» будто съёжились и замолчали. Секундного молчания хватило – он уже шагал дальше, никто за ним не пошёл.
«Не соврал». Действительно, была и мать, и её болезнь, и аптека, и даже лекарство действительно было: парацетамол, - мама долечивала простуду. Неприятно жить в местных «люберцах», а если у тебя волосы на зависть любой девушке, то в особенности.
«Спасибо, что научил. Научил жить среди них, чужих и злобных».
«Ну, где же ты? Где?», - вопрос ушёл в плотную пелену летящих хлопьев.
Вечер был пуст, даже обычно назойливые воспоминания приутихли.
- Ма-ам…
Жёлтый свет коридорного бра не доставал до входной двери. В привычных потёмках ботинки оказались на месте, куртка тоже.
За дверью в мамину комнату горел свет, запаха сигарет вроде бы не было, но по ногам прополз колючий сквозняк.
- Ага, - протянул он открывая дверь, - смысл тебе лечится, если ты куришь в открытое окно.
- Ну…
- Работаешь?
Мама сидела с планшетом на диване, крутя между пальцами карандаш.
- Да, мысль пришла.
Он присел рядом. На листе карандашом был сделан набросок.
- Я думала, Он и Она… - две улицы выгибались на бумаге, едва соприкасаясь посередине. Выгнутые бочонками дома занимали всё пространство около них.
- …их пути сейчас различны… - по улицам шли, пританцовывая, две фигуры
- … но если свести их здесь,- карандаш встал в точку касания,- и вот, - ластик полетел по бумаге, фигуры исчезли, улицы соединились, а после, вслед за карандашом проявились танцующая девушка в летящем платье и юноша, шагающий навстречу, - кто же первым заметит другого? – она протянула лист сыну.
- Может – она?
- Это не интересно, она и так осветила всё вокруг своим танцем, - несколько штрихов проявили её свечение, - Она и так уже сделала шаг.
- Но Она ведь тоже не знает.
- Верно.
- Хорошо, светлая мысль. Позитивная.
- Думаешь?
- Да.
- А вот таблетки, - вспомнил он о блистере в руке, - сейчас воду принесу.
После пошёл в комнату.
- Итак, диван, сейчас мы сольёмся в едином порыве – без боя сдадимся Морфею.
Но капитуляция не удалась – волком завыл сотовый.
«Сто лет не отсвечивал, проявился, блин», - подумал он, глядя на экран телефона.
- Алло.
- Фэй, привет, слушай, стопщик есть, вписать надо. Всего на ночь. Хотел у себя вписать, но предки только завтра уедут. Ну, в общем, только на ночь. Ты меня слышишь?
«Слышу, слышу, вписыватель хренов»
- Ага, ясно. Ну, топайте сюда.
- А мы и так уже под твоим подъездом!
«Шустро, шустро… Халявохват, всё-не –слава-Богу, о! разгреби-мои-неприятности»
- Мам, - засунулся в мамину комнату по плечи, - чувака вписать надо.
- Кто есть?
- Понятия не имею, с трассы…
- Спускайся, я пока чайник поставлю, да посмотрю, что пожевать есть.
- Ты чудо!
- Знаю… - да, она уже давно не ходила по трассе куда-то далеко, но хип хипа всегда поймёт, стопщик стопщика тоже.
«Трам-пампам, трам-пампам… Две четвёртых, Две четвёртых…»
Бегом до подъездной двери по подъездной лестнице без лифта – хорошая примета. Раздражение на бестолочь-однокурсника, пионера-переростка оставалось на ступенях мелким бисером и таяло в едва тёплом лестничном воздухе.
Подъездная дверь на ключе без домофона – удовольствие сомнительное, особенно, когда живёшь на восьмом этаже.
Замок щёлкнул, в подъезд ввалился детина, напоминающий средних размеров платяной шкаф. Ещё на первом курсе его окрестили Фомой, за что – сказать сложно, но к его лицу и габаритам это шло как нельзя лучше. В попытке придумать этому прозвищу хоть сколько-нибудь толковое объяснение, Фома сам к себе приляпал эпитет «Неверующий», и уже третий год напоказ сомневался во всём и вся, естественно, с самым умным и важным видом. В общем, смотрелся он по-идиотски, но замечать это сам никак не хотел.
- Добрый вечер!
Из-за широкой спины Фомы выступила девушка. Невысокая, непонятной из-за зимней куртки комплекции, с сотенным рюкзаком и пристёгнутой к нему палаткой.
- Фома, ну не можешь же ты не верить в рыцарское отношение к прекрасному полу! Почему рюкзак до сих пор за спиной у девушки!
- Эн, это Фей, - смущенный Фома не находил себе места.
- Алексей. Проходите, Анна, - холодно и слегка свысока представился Фэй.
- Анита, - девушка парировала его тон с таким достоинством истинной Леди, что Алексей удивлённо вскинул брови.
- Ну что ж, не менее приятно, пойдёмте.
Фома, по натуре своей напоминающий деревенского простофилю, наблюдая за этим диалогом, почувствовал себя весьма неуютно.
- Ну, ладно, я тогда…
- Ты куда это?
- Ну, я домой… А то твоя мама…
- Фома, ты вообще-то не в моём доме девушку вписываешь, а в её. Не подняться, минимум, не вежливо.
- А что, там злая мама?
- Нет, не злая, просто косячников не любит.
- Пойдёмте,- вздохнул Фома и, нехотя, поплёлся в сторону лифта.
- А, Фома!
- Здравствуйте, Ольга Вячеславовна, - промямлил Фома, втягивая голову в плечи.
- Ты мне никак полтыш-ши занёс.
- Ну, я это…
- Знаешь, напоминаешь ты мне одно рогатое животное, - Ольга Вячеславовна, сверкнув карими глазами, изящно прислонилась к косяку двери в комнату. – Ладно, здравствуй. Конечно, откуда у бедного студента… Но ты занеси как-нибудь, хорошо?
- Угу, - раздалось уже из-за двери, - до свидания!
- Свинтус, - скидывая рюкзак, сказал Фэй.
- На щенков обижаться глупо, - махнула она рукой.
- Мам, это Анита, Эн.
- Приятно. Оля. – Она была стройна, чуть выше среднего роста, её вьющиеся каштановые волосы падали ниже плечей. Это лицо Творец писал тонкой кистью, за натуру взяв горный ветер: летящие брови, правильный тонкий нос, высокие скулы и горящие холодным огнём глаза. На первый взгляд ей было около тридцати.
- Анита, ты куда хочешь попасть скорее на кухню или в ванную?
- В ванную, - ответила девушка, выпрыгивая из куртки.
- Отлично, тогда поужинаем по-настоящему.
- Спасибо, было очень вкусно!
- Чай?
- С удовольствием.
Ольга встала, чтобы взять кружки. Анита, совершенно довольная всем происходящим, смеясь, продолжала болтать с Ольгой. Алексей отсутствовал, пребывая где-то в глубинах своей головы, пил чай и молчал, не реагируя на происходящее вокруг. Хотя так только казалось: он опустил голову и украдкой наблюдал за Эн, просто ему не хотелось, чтобы его любопытный взгляд смутил её или показался нескромным. В коридоре её фигура показалась ему полноватой, но, как оказалось, это была не полнота, а полный набор зимней одежды. Сейчас, выйдя из ванной в футболке и шортах, она казалась похожей на стебелёк, гибкий и тонкий. Её кошачья поступь и плавные движения были будто взятыми из нарисованного пальцами мультфильма. Пряди не высохших ещё волос были похожи на афрокосички, серо-голубые глаза смеялись.
Она сидела одну ногу подобрав под себя, колено другой обхватив руками. Лёшин взгляд непроизвольно скользнул по ногам, она напомнила ему лань – длинноногую и изящную. Он так засмотрелся, что сам себя одёрнул: не заметила ли она случайно, - и опустил глаза.
- Ну так, откуда и куда? – спросила Ольга.
- Из отмороженного Сургута к солнечным волжским берегам.
Алексей обеспокоено поднял голову:
- К кому-то или так, на новые места посмотреть?
- Вообще-то так, но хотелось бы к одному товарищу попасть. Он года полтора назад обитал под Самарой в одной деревушке.
- А что за товарищ? – сердце беспокойно заныло.
- Забавный такой дядька, назвался он Максом, а полного имени я не знаю. Познакомились мы так. Подбросил меня добрый драйвер до Самары, в городе оказалась почти ночью, а с впиской облом, ни туда ни сюда одним словом, думала на вокзале ночевать придётся. Припёрлась на вокзал, хожу оглядываюсь, место по удобнее выбираю, а около кассы стоит мужик хайрастый, в косухе и с бэгом. Пока я придумывала, что лучше спросить – адрес библиотеки или температуру на улице, он посмотрел-посмотрел на меня, сам подошёл и спросил, а не с трассы ли я. А потом добавил, что если нужна вписка, то вписать он может, правда до вписки этой нужно проехаться на электроне до какого-то Задырищева, а электрон будет через семь минут. Ну я, естественно, сломя голову туда. Пробыла я у него чуть больше недели. Такой классный дядька! А вы знакомы?
- Не знаю, мало ли таких.
- Таких – мало! – горячо возразила Анита,- Мастер, ну буквально, на все руки. У него полдома – мастерская, он ролевикам доспехи, оружие правит, по коже тоже работает. В доме почти все вещи своими руками сделал, печь перекладывал сам, - Она помолчала немного и добавила, - Внешность у него необычная: сам высок, широк в плечах, хвост до половины спины, хаер светлый, почти белый, только сжелта чуть-чуть, глаза голубые, ясные-ясные, смотрит, будто всего насквозь видит. Сам улыбчивый очень, а как он поёт! У-у…
«Да, поёт он, действительно, заслушаешься», - вдруг ожидание какого-то чуда от первой весточки за два с половиной года захлестнуло душу, как будто эта девушка, встретившая Макса совершенно случайно, могла указать ему дорогу… и слёзы предательски сдавили горло едким кольцом: «Творец, как я соскучился!»
- Ладно, спасибо большое, я посуду вымою, - он встал и подошёл к мойке. Спина – товарищ надёжный, не то что лицо, ни одной эмоции не выдаст.
- Спасибо всем, наверное, надо ближе ко сну,- Ольга встала, - Анита, тебя я, пожалуй, отправлю к Лёше, а то в мастерской холодно, да и места особо нет, а я завтра рано ухожу, в моей комнате ты явно не выспишься, если, конечно, у тебя не сон артиллериста.Никто не против?
- Нет, - ответила Анита, Лёша странно взглянул на маму, но всё же кивнул.
- Лёш, спасибо, что посуду вымыл. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, мама,- он чмокнул её в щёку, и Ольга пошла в свою комнату.
Анита осталась за столом, дожидаясь, пока Алексей убирает со стола. Она, в свою очередь, тоже внимательно наблюдала за ним. По дому Лёша ходил в безрукавке и длинных, ниже колен, шортах.
«Кости у него птичьи, очень тонкие, а вот руки должно быть сильные - сплошные жилы. Да, а они с мамой похожи, только у него черты лица острее и глаза – серо-зелёный мрамор, и он тоже красивый… » Она рассматривала его лицо, аккуратные брови, тонкий нос, непослушная прядь русых волос выбралась из-за уха и закрыла висок…
- Ну, что, пойдём, - улыбнулся он, перехватив её взгляд; Анита почувствовала, что уши начинают стремительно теплеть.
- Ага.
Комната являла собой длинный прямоугольник. Встречал гостей книжный шкаф, за которым вдоль стены устроился старый диван-книжка, напротив дивана – письменный стол, над столом лампа и книжные полки. Больше мебели в комнате не было, зато по стенам висело очень много рисунков, самых разных, в основном карандашных.
- Добро пожаловать в мой мир, в его кусочек точнее.
- Это всё ты рисовал?
- По большей части - да, но много чего осталось от вписывавшихся здесь, кое-что от друзей и близких. Располагайся, - сказал он, после чего вышел на несколько минут.
- Вот бельё. Устраивайся на диване.
- А ты?
- Я? – растерянно огляделся Алексей,- А, у меня спальник есть, я на полу посплю, - с этими словами он оставил её одну
Эн осмотрелась. Её рюкзак оказался здесь же, он стоял в оконном углу за диваном, напротив двери. Противоположный, по диагонали, был посвящен электрогитаре. Лаковая красавица устроилась в углу, окруженная своими постоянными спутниками. Присмотревшись, можно было заметить, что порожки основательно сточены, на грифе между ладами есть небольшие выемки от пальцев, но струны стояли новые, по крайней мере, новые на первый взгляд.
« Да, интересно. А что здесь на стенах? »
Среди моря рисунков на стенах Лёшины Анита выделила сразу. Летящие штрихи и четкость прорисовываемых образов отличали их, а ещё на этих рисунках обязательно было движение: кто-то куда-то шёл, летел или плыл, что-то раскрывалось, расцветало или начинало проявляться. «Понятно, не ниже худ.школы. Что там говорил этот Неверующий? Программист? А зря, зря… Зря парень свой талант хоронит. Стоп, а комп где?? Странно, даже дисков нет. Ну-ка…»
Она стала внимательно осматривать комнату. В книжном шкафу обнаружилась хорошая подборка классиков фантастики и фэнтэзи, а также собрания Бредбери, Макса Фрая, Крапивина, весёлые малютки Баха, почти все. На верхней полке стояли какие-то совсем древние на вид книги, на некоторых были даже «яти». На полках над столом расположились авторы, с половиной из которых Эн не была знакома, со второй половиной кажется где-то встречалась. Тут же стояли справочники по химии-биологии-математике, оставшиеся, видимо, со школьных времён. Нижняя полка была смонтирована вровень со столом, на ней жили ручки, карандаши и тетради, но нигде не было даже намёка на литературу по компьютерам.
«Странно…»
Она отошла то стола, осматривая полки ещё раз, взгляд её притянул рисунок, висевший между ними. Там по дороге, навстречу смотрящему, шёл эльф, стройный и прямой, как луч света. Нет, без классических острых ушей и тому подобного, но почему-то сразу становилось понятно, кто это. За его спиной вдаль уходила дорога, а на небе над дорогой расступались тучи, сам он был в дорожном плаще с посохом. Эльф шёл и смотрел прямо в глаза, до самого сердца. Где-то она уже встречала подобный взгляд, да и внешность была будто бы знакома.
«Хм… Да, интересный юноша…»
Вдруг она встрепенулась. «Гитара? Нет, не запись, живая. Не похоже, что у соседей, надо посмотреть. »
Анита осторожно вышла из комнаты в тёмный коридор и завернула за угол. В кухне тоже было темно, зато за соседней с кухонной дверью горел свет.
«Точно там». Дверь была приоткрыта. Она шагнула к двери, ближе, ещё ближе. Осторожно подошла совсем близко … Мелодия, похожая на ручеёк, журчала по струнам. Неожиданно гитара замолчала, Эн даже перестала дышать, но потом звуки снова донеслись из-за двери. Она выдохнула : «Что-то нервишки пошаливают, даже взмокла, уф…»
- Заходи,- раздалось вдруг.
Сердце, подскочив к горлу, плюхнулось обратно. Она осторожно приоткрыла дверь и просунулась в комнату. К её огромному удивлению, на диване, откинувшись на спинку сидела Ольга, в руках она держала акустику.
- Просто игру услышала.
- Понятно. А ты так и будешь наполовину в коридоре торчать?
Эн улыбнулась и зашла целиком.
- Это «Кремона»?
- Да, болгарская.
- У меня была такая же. Она в Сургуте осталась у друга.
- Присаживайся.
Ольга помолчала, потом сменила тему игры и запела. Голос был низким, красивым, хотя хрипловатым. «Курит, раньше, наверное, пела, как Бог. Так, а это я уже где-то слышала…»
Ветер взъерошил волосы и выгнул дугой паруса,
И волшебный корабль меня в мою гавань несёт,
Где всё незнакомо, но так родны голоса,
К народу, с которым пришла, вперёд и вперёд
Расступается сон, меня снова тянет земля,
Вместо Солнца над морем – на улицах фонари,
Остаются белой мечтой очертания корабля,
Что тает в нежных лучах розовой зари.
Нельзя сделать чужим родной дом,
Не зная себя не заглянешь в начало начал,
Я снова ушла, но я не жалею о том,
Что трасса – мой последний причал
Не держи мою плоть – ведь душа давно не с тобой,
Я не стану менять на уют антидот дальних трасс,
Антидот для всех отравившихся серой мглой
Городов, где нет места для Нас.
Придорожная ель путь укажет на юго-восток,
Пускай там и будет спасенье от здешней тюрьмы,
Надеюсь, что где-то в перекрёстках бессмертных дорог
Я найду свою тропку в потерянные Холмы
Нельзя сделать чужим родной дом,
Не зная себя не заглянешь в начало начал,
Я снова ушла, но я не жалею о том,
Что трасса – мой последний причал
- Я слышала её,- сказала Эн после короткого молчания, - правда очень давно.
- Это моя песня.
- Подождите-подождите, так Вы – Леди Эллис?!
-… - Ольга улыбнулась, - Да.
- Это Вы делали «Забытые сказки » по старой Англии? Лет пять назад…
- Да, хорошая была игра…
- Просто отличная! Я с таким удовольствием там поиграла!
- Не всем так понравилось. Но, впрочем, мастера всегда козлы.
- Да придурков везде хватает. Честное слово, это одна из лучших игр, из тех, на которых я побывала.
- А сколько тебе лет, если не секрет?
- Двадцать три. Да Вы меня навряд ли вспомните. Я туда попала почти случайно, представили меня другому мастеру, на игре Вас я видела только издалека, а к мастерскому лагерю после начала не подходила, так что вот. Но было здорово. А ещё спасибо за песню. Вы её тогда пели у костра, уже после окончания. Народ начал разъезжаться, а мастера и кое-кто ещё оставались до утра, сдавать полигон леснику. Я сидела прямо напротив, ночь была такая чудесная, и гитара ходила по кругу. Но я тогда на гитаре играть толком не умела, поэтому сидела и молчала.
- А сейчас играешь?
- Конечно.
- М? – Ольга протянула ей гитару, - а ещё мы вроде бы на «Вы» не переходили?
- Извини, - Анита озорно улыбнулась в ответ, провела по струнам, с удовольствием послушав хорошо настроенный инструмент, и немного подумав, запела. Про трассу:
Трасса, здравствуй,
Я снова слышу твой зовущий голос,
Трасса, здравствуй,
Скользящий по земле серо-белый полоз,
Идущему ветер прощает грехи, он не помнит того, что было со мной,
Я иду, и мысли мои легки, мне легко быть с тобой, мне легко не одной
Трасса, здравствуй,
Дама в синем плаще небес,
Трасса, здравствуй,
Я вижу, как радужный бес
По дороге оставил россыпь дней моих,
На трассе все как всегда ништяк, не знаю как ты, а я живу за двоих!
Трасса, здравствуй,
Несущий ставку на жизнь, скакун
Трасса – сказка
Сплетённых воедино душ и струн,
Чем темнее ночь, тем светлей роса, чем дольше живёшь, тем милей звук колёс,
Я верю в тебя и в твои чудеса, куда бы чёрт меня не занёс!
Трасса, здравствуй…
Ольга улыбалась и слегка покачивала головой. Они поиграли ещё немного, потом Эн решила удалиться:
- Я, пожалуй, пойду, тебе ведь рано вставать.
- Ага.
- Спасибо за вечер, мне было очень приятно.
- Мне тоже. Спокойной ночи.
- Спокойной.
Анита вышла. Странное ощущение осталось от этой женщины: с одной стороны – напряжение, как от важной дипломатической беседы, с другой – прикол от общения со способным понять тебя существом. Было что-то ещё, будто бы затаённая грусть, но это «ещё» ускользало на гранях чувств и переливах эмоций, но всё равно было здорово.
Когда Анита вошла в комнату, Алексей уже был там.
- Какая у тебя замечательная мама!
- Да. Я слышал, как вы играли. Она – художник, личность творческая, во всём творческая.
- Художник?!
- Да, весь коридор увешан её картинами.
- А я не заметила, - чуть виновато сказала Эн.
- Потому что темно. Будет день – увидишь. Ты спать?
- Да.
- Ложись. Я попозже лягу.
Он выглядел уставшим и немного потерянным. Постоял чуть, наблюдая за Анитой, и вышел.
Щёлк – выключатель впустил в комнату немного света.
«Итак, комп».
Эта комната, в обычных квартирах являвшая залу, и была мастерской. От двери начинался треугольник рыжего ковролина, делившего комнату на две неравные части: на самом ковре, в углу, приютился комп со своим столом и стулом-самокатом, над ними повисла пара книжных полок со справочниками, учебниками и тому подобным. Большую часть комнаты застилал древесный, под ель, паркетный линолеум. В этой части работала сама Ольга. Это было царство скипидара, красок и кистей. Сейчас, в полумраке, очертания предметов смазались, рассмотреть что-то было сложно. Все дремало, ожидая появления своей хозяйки, чтобы можно было снова вызвать на свет своё волшебство.
Алексей вдохнул совершенно особенный запах мастерской. Постарался собраться, что бы немного поработать над курсовой. Сил его хватило на несколько страниц. Голова начинала настойчиво гудеть, а глаза слипаться. Больше делать ничего не хотелось. Извращаться над курсовой мозги просто отказывались, смутно надеясь, что Вдохновение, помноженное на жесткое Надо, всё-таки заглянет на огонёк, в ночь перед сдачей. Ничего серьёзного таким образом не напишется, но «на сдать» вполне сгодится.
Пока комп выключался, он откинулся на спинку стула, и мысли потекли в куда более приятную сторону.
«Какая она забавная! Воспитание видно сразу, а может и не воспитание, а врождённое благородство, юная леди. Леди на трассе, хм, - улыбнулся он сам себе, - кого только не встретишь. А сама вроде бы не из тусовки: ни понтов гнилых тусовых, ни ников – мама держись за стул, ни сплетен: в каком городе, где, кто, кого, на сколько. Нет не похоже. Интересно откуда же она? А маме как она понравилась! Есть в ней что-то тёплое, и родное что ли». Ощущения толкнули память, и никогда не спавшие в душе воспоминания зашевелились. Вспомнился тёплый весенний день, парк, полный шума зелёных деревьев, две скамейки напротив друг друга. Совсем юное лето, играя с солнечными лучиками на листьях, дышало радостью и бесконечным обещанием чуда. Макс сидел и улыбался, у Лёхи впервые появился настоящий Друг.
- Ну что, придёшь…- голос, знакомый и мягкий, зазвучал, как будто наяву.
Вдруг стало холодно, подул резкий ветер, со всех сторон наползли тучи. Образ потемнел и рассеялся. Алексей открыл глаза, светильник над столом только оттенял темноту остальной комнаты. Форточка была открыта. «Сплю на ходу». Он потянулся, выключил комп, встал, закрыл форточку и вышел.
Из антресоли в коридоре – спальник, из кладовки – пенку. Спать.
В комнате Эн не было, но диван она уже расправила. Воспользовавшись её отсутствием, он быстро раскинул каремат и спальник, головой к её подушке, выключил свет и нырнул в односпальное нутро зелёной гусиницы.
Она вошла, но по движениям было видно, что глаза ещё не привыкли к темноте.
- Не наступи на меня, пожалуйста, - сказал он, не шелохнувшись, продолжая лежать на спине, закинув руки за голову.
Эн обошла его на носочках, юркнула под одеяло, и через секунду на подлокотнике появилась футболка.
- У нас давно не было гостей, почему тебя вписали именно сюда?
- Случайно, наверное.
- Случайностей не бывает.
- Ну, раз я здесь не случайно, то мне во что бы то ни стало надо сообразить, зачем я здесь,- смеющимся голосом ответила она.
- Анита в стране чудес.
- Что?
- Рассуждение типа кэроловской Алисы.
Она усмехнулась:
- Что ж поделать, если все мы всегда, в любом месте оказываемся с какой-то целью. Мир так устроен.- Анита помолчала немного, - Просто с трассы я пришла на флэт, но вот оставаться мне там не захотелось. А тут этот самый Фома подвернулся. Хотел у себя вписать, но дома неожиданно оказались родители.
- Вы до этого были знакомы?
- Нет.
Повисло молчание.
- Мне очень понравился твой рисунок, который висит между полками. Эльф, идущий по дороге.
- Правильно, но почему ты решила, что это эльф?
-Почувствовала. Я хорошо чувствую такие вещи. Это о тебе рисунок?
- Нет, о моём друге, - ответил он не задумываясь, а потом его с каким-то торможением обжог уже отвеченный вопрос. «Неужели она знает?!»
«Кто она?»
Он, как учили, закрыл глаза, сосредоточился, а потом мысленно посмотрел на неё. Он услышал холодную песню звёзд и звон колокольчиков, увидел Свет, изначальный серебряный свет, и то притяжение, которое он почувствовал к ней с самого начала, перешло в понимание. «Сестра!- мысленно воскликнул он.- Я знаю кто ты!». Он повернулся на бок, и потеплевшим голосом спросил:
- Кто ты?
Она улыбнулась и ответила. А после они долго разговаривали о звёздах, трассе, о Смысле и разных Путях. Ему было хорошо: тепло и радостно от того, что он встретил кого-то родного. Впервые за долгое время он говорил открыто, не выбирая слов и не скрывая своих мыслей.
Глаза уже совсем привыкли к темноте, её лицо он видел совсем хорошо, он всматривался в него и не мог оторвать взгляд. Минута за минутой пролетали, маленькими звёздочками оставаясь гореть позади, наконец-то он не выдержал:
- Оставайся, - вырвалось из самого сердца. Ему стала невыносима мысль потерять её, он видел очень ясно – если она не согласится, то больше так, по-настоящему, они не встретятся уже никогда.
И она ответила:
- Ладно.
Алексей подскочил полвосьмого.
«Чуть не проспал!» Спал он от силы часа два, но никакой сонливости не было, его будто бы носило в двух сантиметрах от пола. «Вернусь ближе к одиннадцати», - быстро нацарапал на каком-то листке и положил его на анитину футболку. Хотел было прикоснуться к её волосам, но побоялся разбудить, улыбнулся и стал бегом собираться дальше.
Почтил своим присутствием он только стоящей первой парой практику, на три остальные лекции забил один длинный ржавый гвоздь, таким образом, его абсолютная посещаемость покатилась именно к той самой бабушке. Хотя по совести сказать эта самая «посещаемость» держалась только на отсутствии поводов пропускать пары, а такого замечательного повода он не встречал ни разу в жизни. Поэтому уже через два часа ноги несли его со скоростью опаздавшего, врывающегося в закрывающуюся дверь электрички.
Когда он вошёл, Анита уже ждала его в коридоре.
- Привет!
- Привет, я стояла у окна и гадала, ты это по двору идёшь или нет.
Ему было очень приятно это слышать.
- Завтракала?
- Нет, не успела, да и знаешь, не хотелось в одиночку, без хозяев, тебя решила дождаться.
- А я как раз в магазин заскочил.
- На улице почти ноль, пока шёл, чуть в снеговика не превратился,- за окном набухшие от сырого воздуха хлопья грузно падали на землю.
- А куда ты ходил?
- В универ, на одну пару.
- Какой курс?
- Третий, я поступал уже ближе к двадцати.
- А до этого что делал?
- Тоже учился.
- ? –Анита удивлённо приподняла бровь.
- Однажды весной, когда я заканчивал школу, проходил как-то через центральный парк. Всё вокруг зеленело, было очень тепло. И я, значит, шёл такой весь неформалистый: на футболке Нирвана, на репе бондана, цепь на боку. Шёл себе, шёл, пока не увидел стритующего чувака, чувак играл на гитаре, причём что-то такое знакомое-знакомое, прислушался, точно! эта самая Нирвана и есть! Ну, я к нему. Слово за слово, так мы стритовали вместе ещё часа полтора, а потом просто сидели в парке. Когда Солнце стало клониться к западу, он спросил: «Придёшь завтра?», - а я ответил, что и сегодня никуда не тороплюсь. Мама как раз уехала, так что торопиться было действительно некуда. Так я у него вписался, сначала на ночь, потом ещё на два года.
- Это был твой Учитель? - Анита замерла.
- ДА.
Внутреннее напряжение, которое Лёша чувствовал в ней с самого начала разговора, теперь отразилось и на её лице. Он понимал её. Встретить себе подобного в этом мире большая редкость, встретиться двум осознавшим себя случается ещё реже, а услышать такое открытое признание – это просто граничит с невероятностью… или с предопределением. Последнее, видимо, беспокоило её больше.
- Ты… - помедлила она, - маг?
- Нет, он просто учил жить среди людей, не теряя самого себя.
- Почему вы расстались?
- По моей… глупости. Он сказал как-то, что я научился многому, что, в принципе, готов к самостоятельной жизни. Это было так приятно. Приятно до гордости. Потом случилась история с гоп-компанией; тогда разговор плавно катился к драке. Макс появился будто из-под земли, быстренько всех успокоил и увёл меня оттуда. А потом мы шли и разговаривали. Он сказал тогда, что люди размножаются не только половым способом, что если уподобиться им, хоть раз опуститься до их уровня, неизбежно станешь таким же, а пускать в ход кулаки – это ИХ методы. Я чувствовал себя полным болваном, мне было стыдно, и я злился, что не смог разрешить ситуацию сам. В конце концов, я зацепился за какое-то слово и начал спорить. Мне казалось в ту минуту, что я знаю не меньше, что он не имеет права… Боже, что я наговорил! Он слушал, а потом сказал: «Тебе ещё очень многое предстоит понять, но если ты хочешь пожить один – живи, времени у тебя предостаточно». Я не на шутку испугался, но гордыня не позволила мне извиниться и признать свою неправоту. Каким я был глупцом! – он обхватил рукой виски, ладонью закрыв глаза, провёл рукой по волосам и продолжил. - Я не ходил к нему несколько дней, а когда всё-таки решился, его уже не было. Бабки во дворе сказали, что предыдущим утром видели его с рюкзаком. Я почувствовал, что он ушёл на трассу. Так как мы вместе уходили много раз, но вот тогда он шёл один.
Я не смог его найти ни через Net, ни через знакомых. Были вроде какие-то ниточки как раз в Поволжье, но и они никуда не привели. Глухо. Может, он сам не хотел этого. Уже почти два с половиной года я вспоминаю его каждый день.
Потом какое-то время я болтался, как… , ну, в общем, в проруби, чтобы не сойти с ума от собственной неприкаянности и чтобы не доставали товарищи из военкомата, поступил в универ. Потом была тусня в ролёвке, около года, там я в полной мере испытал всю правоту Учителя и того, чему он успел меня научить. Сначала я думал, что нашёл там понимание, а оказалось, что всё это – только игры. Ролевики спокойно приняли факт, что я – эльф, и это тут же стало легендой, моей… Назовись я хоть чёртом с рогами было бы также! И чем доверительней я бы об этом рассказал, тем крепче бы оно прилипло. Там даже те, кто играют самих себя, даже те, кто несут свой образ, настоящий, в реальную жизнь, не желают до конца поверить в то, что чувствуют! Страшно перейти границу, страшно стать самим собой, ведь если действительно поверишь в реальность своей сути – люди навсегда отвернуться, а это одиночество, быть может, навсегда. Но, по крайней мере, это - Свобода, это - Истина. Отвернувшись от себя получишь только вечную тоску по отобранному у самого себя, потому что свою сущность не обманешь, или сам станешь человеком, уж не знаю, что хуже.
Я говорил, объяснял, но всё растворялось в их играх и страхе, всё прирастало к моему образу, но ни разу всерьёз не дошло ни до одних ушей. Всё не то… В конце концов я по возможности оборвал все контакты. Мне было до того одиноко, что я захотел остаться один.
Да, я многое понял. Я понял, как безумно мы одиноко среди абсолютно чужих людей. Я понял, какое великое Счастье быть рядом с теми, кто тебя действительно понимает и любит. Искренней дружбы, а тем более любви нам среди людей не отыскать, мы слишком разные. Каждому своё.
Он замолчал, ему было очень горько.
- Не знаю, зачем рассказал тебе всё это.
- Может потому, что очень редко встречаешь своих. Но слава Творцу, нас как магнитом тянет друг к другу.
Эн встала, подошла и обняла его. Он прижался к её животу, её родное тепло ласкало его, растворяло в себе горечь и будто давало надежду на выход.
- Ты надолго?
- Не знаю, но сегодня мне нужно ехать.
- Куда?!
- Меня ждут; есть те, кто тоже хочет меня видеть.
- Когда отчаливаешь?
- Сейчас.
Алексей поднял голову. Вчерашняя серо-голубая вуаль её глаз сменилась зеленью. В её мягком взгляде читалось: «Я так чувствую». Да, и это но понял. Он вдруг наяву увидел, как она вставала, умывалась, расчесывалась, как ходила по дому, чувствуя какое-то смутное беспокойство, как прислушивалась к себе, а когда наконец поняла… Он повернул голову: напротив кухни находилась его комната, там рядом с диваном стоял небольшой плотно упакованный рюкзачок. Она собралась ещё до его прихода. Почему? Да что там объяснять! Он сам прекрасно знал состояние, когда знаешь, что делать. Без объяснений, без видимых причин, чутьём, по наитию, и всегда безошибочно. Ни почему, ни зачем, но себя нельзя не слушаться – это часть их общей сути.
- Вернусь через несколько дней, - ответила она на его мысли, - может, задержусь чуть дольше. А можно у тебя большой рюкзак и палатку оставить?
- Да что спрашиваешь, оставляй конечно.
Через час она вышла за дверь.
Он закрылся, постоял немного в коридоре и пошёл в комнату. Сел на диван. Посидел, тупо уставившись на оставленный рюкзак. День только начинался, а делать было нечего, точнее ничего не хотелось.
«Ушла. Захотела и ушла. Когда захочет, тогда вернётся. Свободна»
«Надо заняться чем-нибудь полезным» Встал, пошёл в мастерскую. Включил комп, подождал, пока загрузиться. Открыл курсовую. Посмотрел. «Как же мне надоело заниматься тем, что мне не нравится!» - выключил комп и стал собираться. Учебники, справочники вместе с читательским полетели в рюкзак. Лёша ходил по дому и тщательно собирал всё, что притащил из универа. «Вроде бы ничего не оставил». Хлопнул дверью и выскочил в пахнущий подтаявшим снегом хмурый мартовский день.
«Так, понедельник, на всё про всё пять дней, она вернётся не раньше четверга, точно».
Обходной взять не проблема, выписаться из универа при Большом желании и отсутствии больших долгов тоже. Тяжелее всего прошел разговор с руководителем. Профессор, качая седеющей головой, всё никак не мог поверить, что «лучший студент на курсе и вдруг уходит». Да-да, большая потеря для науки тот, кто ею не хочет заниматься. Алексей ничего не стал объяснять, сказал только, что всё решил окончательно. Но в общем на кафедре с ним попрощались тепло, профессор даже удачи пожелали удачи от чистого сердца.
«Так, часть первая закончена, - думал он перебирая оставшиеся в рюкзаке вещи. – Теперь самое забавное – найти хозяев этого добра». Чужие диски, книги, тетради даже одолженные когда-то ручки и те были здесь. «На лекции народ найти проблемно, но попытаться стоит». Да уж, искать студентов на парах – занятие не благодарное: кто-то пошёл в столовую, кто-то «заблудился» в бесконечных коридорах, кого-то заманила к себе раздевалке. Чем же студенты занимаются университете? Да Бог его знает.
Примерно в такой же суете пролетели три дня.
И вот настало долгожданное утро четверга. Лёша вышел из универа со всеми бумажками, которые причисляли его к симу замечательному Университету. Теперь он не являлся ни студентом, ни сисадмином ИВЦ своего корпуса, он вообще больше никем не «являлся». И такая бесшабашная радость свободы захлестнула его душу, что чёртик за левым плечом показал весьма неприличный жест серой многоэтажке вуза, а сам Лёша улыбнулся и пошёл мимо всех тропинок, не проваливаясь, прямо по намокшим сугробам вперёд, прямой и лёгкий, как лучик света. Серое городское небо сливалось вдали с дорогами, высотки таращились друг на друга тёмным пластиком окон, а ему улыбались собаки и проходящие мимо девушки. Душа его пела, пела потому что была свободна, свободна от зацепок и привязок, от стабильности и гарантий, ничего в мире не удерживало его на месте, это и было его Счастьем, которое он сам только что обрёл снова.
Ольга сидела на кухне, пила чай и смотрела в окно, звук открываемой двери сильно удивил её.
- Я думала ты на парах? – спросила она, когда Лёша появился на кухне.
- Я ушёл.
- М? – что-то насторожило её в этом тоне.
- Из универа ушёл, с работы тоже, - спокойно ответил он, прищурив глаза.
- Серьёзно?
- Серьёзно.
- Почему?
- Надоело.
- Ты рехнулся! Нет, почему?! Не с просто же така!
- Надоело страдать ерундой. Посмотрел со стороны, что значит связывать себя по рукам и ногам, решил, что больше так жить не хочу.
- С чего это вдруг?
- А мне понравилось, как Анита распоряжается собой: захотел – встал – пошёл, и ничего не держит.
- Ты что, ей в бэг башку свою положил?
Алексей молча ждал.
- Ну ты и впечатлительный! Одна ночь с девушкой и привет!
- Не кричи. Мы спали в разных спальниках. Она хорошая девушка, не надо пошлостей.
Они помолчали немного: Алексей от того, что не хотел говорить, Ольга – поточу что от избытка эмоций не хотела наговорить лишнего.
- Мама, я всё уже сделал, не будем больше об этом.
Он спокойно посмотрел ей в глаза и пошёл к себе.
«Отходняк, » - его слегка кружило. Жажда деятельности кололась иголками, не давала сидеть, а голова шла кругом.
Он осматривал свою комнату снова и снова. Потом решил, что пора собираться. Для начала он собрал все рисунки: все свои воспоминания, всех своих знакомых, все впечатления за два с половиной года. Сложил всё в стопку. С собой он их не возьмёт, это уже было решено. Но всё же один рисунок был отложен в сторону, тот самый с эльфом, идущим по дороге. «Это же его портрет, отвезу ему, он, наверное, порадуется, что я не перестал рисовать». К рисунку прибавились карандаши и тетрадь со стихами. Подумал немного, взял ещё довольно жирный хвост своей зарплаты и пошёл за недостающими походными мелочами, которые ушли или были подарены кому-то.
С мамой в этот день они больше не виделись.
«… ну, в квартире прибраться, что ли».
Все сборы были закончены, делать было уже нечего, а поддаваться ожиданию, которое всё ходило на расстоянии вытянутой руки не хотелось. Пятница, двенадцать, а её ещё нет, и когда появиться не понятно. Он даже телефон не взял. «А был ли он у неё? А кто знает. Нет, всё же был. Балбес, ну да ладно, всё равно придёт,- думал он, глядя на рюкзак, - даже если бы его не было, все равно бы вернулась, я верю».
Работа – лучшее средство от любого беспокойства или тревоги, пока что-нибудь делаешь душа успокаивается, а мысли перестают кружиться на месте, как бабочки возле фонаря. Перемыв в квартире всё от посуды до пола, Лёша пошёл таки в свою комнату спокойно почитать.
Взял с полки сборник каких-то фантастов и стал внимательно изучать строчку за строчкой. Всё внутри прыгало от радостного ожидания и томительного вопроса «Где?», сосредоточиться было трудно. В начале второго рассказа пружинящий звук открываемого замка щёлкнул по ушам. «Мама». Выходить не хотелось, он не вышел. Ольга неслышно скользила по квартире, а потом закрылась в своей комнате. «Может ей тоже хочется побыть одной…»
Совсем стемнело, Аниты не было.
Он встал и пошёл на кухню. Выйдя в коридор, посмотрел на мамину дверь, в голове щёлкнуло: «Зайди». Он подошёл к двери, по ногам пробежал колючий холодок.
- Заходи.
Ольга сидела на диване, подобрав под себя ноги. В комнате было прохладно, видимо, окно закрыли совсем недавно. В руке она держала фужер с рубиновым вином, открытая бутылка стояла возле дивана.
- Что-то я не замечал раньше за тобой привычки пить одной.
- Присаживайся. Это не привычка, это – минутное желание. А фужер этот - первый и единственный.
Алексей присел с другого края.
- Смотри, это тебе, - она протянула лист, - только что закончила.
Тот самый эскиз превратился в законченный рисунок. Дома цеплялись друг за друга и будто бы отходили на второй план, девушка танцевала на перекрёстке, а юноша, улыбаясь, шёл ей навстречу. Лёша внимательно всмотрелся в лицо девушки.
- Это Анита?
- Да.
Он непонимающе посмотрел на мать. Каждый штрих этого рисунка был не случаен, он буквально кожей чувствовал, как Рисунок, выходя за границы листа, продолжается в пространстве и времени, как его линии вплетаются в Узор всего сущего и, отражаясь, меняют его.
- Ну что ты так смотришь, неужели Макс не учил тебя этому? – чуть насмешливо сказала она.
- Макс? Ты знаешь…
- Конечно знаю, мать я в конце концов или нет, - весёлые чертики прыгали в её глазах.
- За четыре года ты ни разу ничего не сказала.
- А к чему? Макс смог научить тебя тому, чему не смогла бы я, в конце концов это – твоя жизнь, твой выбор, к чему тут лишние разговоры. А когда ты ко мне за советом приходил, я же не отмалчивалась.
- Верно.
- Просто я сделала то, что должна была сделать, в форме рисунка или нет. Тебе пора начинать свою собственную жизнь. Это мой последний тебе подарок. Она – Проводник, она поможет тебе отыскать свой собственный Дом, тот дом, у которого нет стен. А мы с тобой навряд ли ещё увидимся.
Лёша сидел совершенно ошарашенный происходящим: «Вот так мама, никогда бы ни подумал».
- Почему ты так говоришь.
- Потому что так чувствую, потому что так хочу сама. Это в моём духе.
- Как-то нигилистично звучит.
- Может быть, но вместе жить дальше нам не имеет никакого смысла. А ещё я хочу попросить у тебя прощения.
- За что?
- За то, что тебе не хватало меня в детстве.
- Да ладно, что было, то было, а почему ты так часто меня оставляла?
- Потому что знала, кто я. Я – Ши, такая же, как и ты, эльф.
- Знаю. А отец?
- Тоже, но он боялся этого знания, старался спрятать это и никому не показывать. Быть как люди – он считал это единственным спасением, раствориться в толпе, чтобы тебя не видели, не замечали.
Когда я поняла, что беременна, он так уговаривал меня не делать аборт, так просил, а я безумно любила его. – она вздохнула. – Он знал, чем это для меня обернётся, мне кажется, что знал, а я – нет. Увы, этот мир жесток к нам, и весь огонь моего бессмертия ушёл на то, чтобы ты родился и мы оба не умерли. Я смертна, я умираю с того самого дня, когда во мне появился ты. Конечно, не смотря на то, что мне сорок три, я выгляжу на тридцать, и моя молодость так и будет удивлять всех окружающих всегда, но… Я чувствую, что однажды это тело не выдержит, и тогда, - она вытерла набежавшие слёзы, - я не знаю даже, смогу ли вернуться туда, откуда пришла.
Это страшное осознание со дня твоего рождения, день ото дня становилось чётче. В конце концов, я не выдержала: когда ты смог обходится без моего постоянного присутствия, я ушла в первый раз, рванула со старым рюкзаком на любимую трассу. Я бежала. Там, на трассе, пыталась отыскать потерянный смысл, от Владика до Калининграда, но он не находился, и я возвращалась, иногда на месяц, иногда дольше. Однажды, помнишь, на целый год. А потом снова: другие города, трассы, другая жизнь. «Ты плохая мать», - говорили мне, а мне было забить на это. Я была не права: ты, лично ты, не был ни в чём виноват. Твой отец долго это терпел, а потом нашёл себе другую – уютную и домашнюю. А мы остались вместе.
Когда мы разводились, он подарил мне эту квартиру. Он очень просил принять этот подарок, говорил, что очень любит нас обоих, но больше так жить не может. Да, насмешил он тогда меня: я вас люблю, но всё-таки оставлю, потому что мне так удобнее. А вот жить нам с тобой было действительно негде. Может быть, это была последняя его попытка заставить меня жить по-человечески. Но за другого выбор сделать нельзя, я конечно обосновалась в этой квартире надолго, но чем я занимаюсь? Я - художник и живу я как хочу. А уж когда познакомилась с ролевиками…
- Да уж, почти все тёплые каникулы мы проводили на играх, а «Властелин колец» стал моей первой осмысленной Книгой, - они оба рассмеялись
- Скажи, а почему, когда мы с отцом тебя спросили, с кем ты хочешь остаться, ты выбрал меня?
- Мама, мне тогда был уже седьмой год, я всё понимал. Ты всегда была мне роднее, а ещё с тобой было весело; хотя знаешь, выбрал я скорее интуитивно, повинуясь чувствам, мне просто так захотелось.
- Спасибо. – она поставила бокал на пол и обняла сына.
И в этот момент в его душе проснулась такая нежность к этой женщине, которая, по-своему, но сильно любила его, которая растила и оберегала, и, в конечном итоге, помогла стать собой.
- Мама, - сказал он ласково, - тебе спасибо. Только бы не надо бы тебе здоровье портить всем этим,- показал он на пепельницу и фужер.
- Лёш, мне нравятся дорогие сигареты, хорошее красное вино и красивые мужчины. Первое и второе с твоей точки зрения неправильно, понимаю. Но я беру от этой жизни всё, что могу, терять мне всё равно нечего. И давай не будем об этом.
- Ладно. А чем думаешь дальше заниматься?
- Я? А знаешь, хочу выйти замуж, - сказала она, придав своему лицу нарочито серьёзное выражение, едва сдерживая смех.
- За кого?!
- За Вульфа, - не меняя тона, почти прыснула она.
- Так он же моложе тебя почти на пятнадцать лет!
- Ну и замечательно, зато смотримся на один возраст, на игры вместе будем ездить.
Оба они расхохотались, Лёша понял, что это серьёзно, и искренне порадовался за маму.
Вдруг раздался звонок.
- Это она пришла, иди,- улыбаясь, сказал Ольга.
- Привет! У дверей удачно оказался идущий домой жилец.
- Привет! - Он обнял её. – Я ужасно рад тебя видеть! Голодная?
- Ага. О, здравствуй!- поприветствовала она вышедшую из комнаты Ольгу.
- А я уже ужин для вас приготовила.
Лёшу занёс её рюкзачок в комнату, Анита вошла следом. Увидев два, вместо одного, больших рюкзака, она вопросительно посмотрела на Лёшу.
- Я хотел попросить тебя. Можно пойти с тобой.
- Зачем?
- Я хочу найти своего Учителя. Мне кажется, теперь я готов учиться дальше.
- А ты уверен, что он примет тебя?
- Не знаю, но у меня есть чувство, что я всё делаю верно. Проводи меня, пожалуйста.
- Ты первый, кто меня об этом просит.
- Я чувствую, что без тебя мне его не найти.
- Ну что ж, если чувствуешь… - вздохнула Эн. - Пойдём вместе.
- Спасибо!
- Спасибо потом скажешь.
- Ну что, ужинать?
-Ага, -улыбнулась она и взяла его за руку.
А утром, когда они уходили, в коридор выглянула Ольга:
- Подождите, у меня для вас кое-что есть.
Она протянула Аните деревянную блок-флейту.
- Вишня? – обрадовалась она.
- Она вас всегда согреет и накормит.
- Ну что ж, удачи, - Ольга поцеловала каждого в лоб.
- Спасибо.
- Спасибо.
- Тёплой трассы!
Солнце щедро поливало небо и землю своим жёлтым светом. Анита и Лёша взявшись за руки весело перебегали объездную. А им навстречу, с трассы, шла в Город, шлёпая ботинками по тающему снегу, хайрастая хиповая Весна. Её джинсы-клёш были забрызганы проезжающими мимо машинами, волосы взъерошены ветром. Она шла и улыбалась Городу. И от её улыбки сползали в канавы почерневшие сугробы, в подворотнях и на крышах начинали орать коты, а прохожие улыбались небу и друг другу.
И вот уже за её спиной, уходили на трассу, в полную неизвестность, к своему счастью, Мастер Проводник и Эльф, Обретающий Путь.
Мурлена
Февраль-март 2007г. Тюмень
Комментариев нет:
Отправить комментарий